Джерело: Радио Свобода
Автор: Антон Наумлюк
Вернувшийся в Украину «узник Кремля» Геннадий Афанасьев – о процессе над Сенцовым и Кольченко, Крыме и своем будущем
В последний день июня 2015 года на процессе по делу украинского режиссера Олега Сенцова и антифа-активиста Александра Кольченко выступил один из основных свидетелей обвинения Геннадий Афанасьев. Ранее он согласился на сделку со следствием, дал показания против Сенцова и Кольченко и был осужден на семь лет лишения свободы. Но в суде Афанасьев неожиданно для всех отказался от своих показаний, заявив, что подвергся пыткам во время следствия. Это был один из самых драматичных моментов судебного процесса по делу Сенцова и Кольченко.
Спустя почти год Геннадий Афанасьев вернулся в Украину. В интервью корреспонденту Радио Свобода бывший украинский политзаключенный рассказал о том самом драматичном дне, в «который он почувствовал себя свободным», хотя сразу же отправился по этапу в колонию Республики Коми, а также о том, чем намерен заниматься после освобождения.
Вы помните, как зашли в зал суда, где шел процесс над Олегом Сенцовым и Александром Кольченко? Что вы чувствовали тогда, вы готовились к своему заявлению о пытках, к отказу от показаний или это было спонтанное резкое решение?
Это была долгая дорога внутренней борьбы к тому, чтобы сделать такое заявление. Очень много обдумываний последствий для себя. Это были мысли о том, что есть правда, а что ложь, что такое мужские поступки, а что нет, что есть героизм, что есть добро, и любовь к своей стране. И в какой-то момент я решил: не может моя жизнь, моя воля, дальнейшая судьба быть выше жизни двух людей, которые ни в чем не виновны. И пусть все идет как идет, но будет правдой. Я думал, когда лучше сделать этот шаг. У меня не было возможности обратиться к адвокату, хоть он и не был по назначению, но он работал на эти службы (обвинения. – РС), и ко мне не было приковано никакого внимания со стороны СМИ и общества. Я не знал, как лучше донести до людей. Я решил, что лучший момент для этого шага будет суд. Посчитал, что если это будет внезапно, то обвинители не будут готовы к такому шагу, может все развалиться, и ребят освободят.
Это было 30-е число. Меня долго готовили, приезжали оперативники из Москвы. Они давали телефоны, привозили сладости, что только не говорили: угрожали плохими условиями содержания, угрожали мне и родственникам. Но тут же говорили, что все будет хорошо.
Геннадий Афанасьев
Когда меня привезли первый раз, это был очень сильный стресс, потому что я готовился. Тогда я не контролировал свои нервы, свои чувства. Это были сильные переживания. Я готовился внутренне, что приеду и буду смотреть только в один угол, чтобы никто не мог задать мне лишних вопросов, чтобы разрушить обвинение. И конечно, это был страх перед будущим. Я тогда еще не переборол все это. В первый день приехал, я разговаривал с Чирнием (Алексей Чирний – еще один фигурант дела Сенцова, выступил свидетелем обвинения, осужден на семь лет лишения свободы. – РС) и сказал ему свою мысль. Но не напрямую, потому что он мог о ней рассказать другим, просто намекал. Он вышел, и случилось так, как случилось.
На следующий день меня уже увезли, и ко мне, когда никого не было, в камеру, где я находился перед судом, зашел оперативник и сказал, чтобы я подтвердил свои показания и взял 51-ю статью [Конституции России], чтобы меня никто не мог допросить и задать вопросы. Я им всем говорил «да-да», чтобы они думали, что все хорошо. Но когда начался суд, сказал как есть, сказал правду. И, возвращаясь в следственный изолятор, уже почувствовал себя свободным. В тот же час я разрушил эти оковы, которые держали меня больше чем на протяжении года в страхе, боли, которые я пережил. Я это разрушил.
Читать за темой: «Все двери настежь, всем оставаться на местах, ФСБ»: Солошенко рассказал о своем похищении
Привезли в следственный изолятор, был скован, сотрудники ФСБ немного побили меня. И это было потом зафиксировано. Благодарю, что очень оперативно тогда появились журналисты, адвокаты и правозащитники. Иначе, я не знаю, может быть, меня уже не было бы в живых. Они защитили. Они пришли, а у меня есть побои, они их увидели. Они сразу же стали выполнять свои обещания. Это был момент борьбы между злом и добром. Что выбрать: жить в неправде, или жить в правде, быть настоящим человеком, мужчиной, который борется за правду, за добро и может пересилить в себе страх и недостатки, и пытаться измениться до конца. Я сделал такой выбор. Но все равно, даже сейчас я расстраиваюсь из-за того, что не выдержал пыток, и мне очень стыдно перед ребятами. Может, если бы я знал, что у нас такое государство, что есть выход, что может все измениться, могло быть по-другому. Но случилось как случилось, и сейчас моя жизнь – ради ребят (оставшихся в заключении фигурантов дела Сенцова. – РС) и страны. Может быть, тот переломный момент направил мою жизнь ради добра, страны и ради жизни других людей. Не для себя.
Суд над Олегом Сенцовым и Александром Кольченко
Вы же предполагали, какие последствия могут быть?
Конечно, конечно.
Вы были готовы к ним?
В той ситуации меня уже никто бы не освободил. А ребята могли освободиться, и это было сделано лишь ради их освобождения. А свой срок я сам себе заработал. Это было для меня как самонаказание. Чтобы со мной ни делали дальше, это было собственное наказание для самого себя, ради свободы ребят. Чтобы исправить ошибки, которые допущены. Потому что я расценивал в себе как недостаток, что я не выдержал все эти пытки. Для меня это недостаток, и я на сегодняшний день и в продолжение большого времени пытаюсь что-то изменить.
Читать далее
